7 причин зарегистрироваться

После успеха "Трио из Бельвилля" у французского мультипликатора Сильвена Шомэ было немало предложений о сотрудничестве от голливудских студий. Так что же заставило его поехать вместо этого в Эдинбург?

"Шотландия — в точности как Прованс" заявляет Сильвен Шомэ и выжидает секунду-другую, чтобы все осознали несерьёзность его слов. Кого не ввели бы в заблуждение лавандовые поля Ланаркшира, выжженные солнцем холмы Керколди или оливковые рощи Охтермахти?

Разве Гован не походит на Монте-Карло на реке Клайд, где вместо рулетки -лотерейные билеты, а вместо "бордо" — бакфастское вино? И что такое комар, если не цикада, которая пока что не осмелилась издать ни звука?

"Нет, нет, я серьезно", настаивает Шомэ. "Смейтесь, если хотите, но они очень похожи. Даже свет — точно тот же, что и в Провансе. Конечно, когда он есть вообще в Шотландии. И я говорю вам, такой особенный свет бывает только в этих двух местах, и больше нигде".

Все это, однако, не совсем объясняет, почему же Шомэ, принять которого после неожиданного международного успеха "Трио из Бельвилля" были готовы голливудские студии, решает открыть дело в Эдинбурге. В этом городе нет почти никакой традиции мультипликации, и лишь небольшое количество рисующих художников. Шомэ, и правда, не совсем уверен почему он так все сделал, но — сделал, тем не менее.

Несколько миллионов рабочих часов спустя появился результат — "Иллюзионист", самое красивое любовное письмо, когда-либо написанное городу на экране: элегическое, чрезвычайно подвижное размышление по поводу отцов и дочерей в умирающие дни мюзик-холла конца 1950-х, когда телевидение и рок-н-ролл уже заправляли миром. Однако настоящая звезда фильма — это, бесспорно, сама "Старая коптилка" (Auld Reekie, прозвище Эдинбурга, наряду с "Северными Афинами" — прим. ред.).

На этой неделе фильмом открывается Эдинбургский кинофестиваль, который подходит случаю как нельзя лучше: именно благодаря этому фестивалю восемь лет назад, на волне признания "Трио из Бельвилля", режиссер посетил этот город впервые. По совпадению тогда стоял один из тех периодов прекрасной погоды, что бывают "однажды в столетие", когда Эдинбург и Шотландия были похожи на сказку для туристов. Он и его английская жена и продюсер Салли решили переехать в Норт-Бервик. "Было очень, очень красиво. Как будто вы попали на небеса, или на затерянный остров в Карибском море".

Чего он не знал — так это того, что, если на заманчиво выглядящем пляже вы снимете джемпер, то вы запросто рискуете заполучить пневмонию, а если осмелились войти в море, то "просто умрете! Вы хорошенько промерзнете — если не от воды, то уж точно от ветра, едва выйдете из моря".

Шомэ прибыл в Эдинбург тем летом со старым сценарием Жака Тати в кармане. Сценарий был подсунут ему дочерью Тати, Софи Татищефф, тронутой тем, как Шомэ в "Трио из Белььвилля" ссылался на фильмы её отца, "Праздничный день" и "Господин Юло". "Мне кажется, что Тати написал сценарий для нее. Я думаю, что он чувствовал себя виноватым, что из-за работы проводил так мало времени со своей дочерью. Маленькие девочки очень быстро становятся женщинами", говорит Шомэ. "У Тати было ощущение, будто бы он пропускает что-то важное. Это — чрезвычайно эмоциональная история, настолько личная, что, мне кажется, он боялся снимать ее сам. Действительно она сделала мне драгоценный подарок, и очень печально, что Софи Татищефф умерла от рака лёгкого — как и ее отец — прежде, чем я мог поблагодарить ее за то, что она позволила мне получить сценарий".

Это — история фокусника, вынужденного ради работы уходить все дальше и дальше от семьи, вместе с постепенно умирающим варьете — удивительно созвучно с собственными чувствами реального Жака Татищева, чувствовавшего противоречие с прекрасным новым современным миром. Сын белых русских аристократов, Татищев часто нанимал клоунов и акробатов из мюзик-холла для своих фильмов только лишь, чтобы обеспечить их работой. Как и они, он чувствовал, что был бежал не только от прошлого, но и от будущего.

Именно тот первый приезд в Эдинбург убедил Шомэ выбрать местом действия фильма Шотландию. "Мне понравилась мысль о фокуснике, едущем из Парижа в Лондон, дабы избежать нашествия рок-н-ролла, только чтобы понять, что именно оттуда он и появился, и затем углубляющегося все дальше и дальше на север, выступая на свадьбах и вечеринках на открытом воздухе". В конечном счете он заканчивает на Гебридских островах, и эта сцена была вдохновлена приходом электричества на остров Ионы в 1959, который, как и в фильме, был отмечен вечеринкой с музыкой и танцами. "Эти люди праздновали то, что на самом деле положило конец всей их культуре и образу жизни".

Там иллюзионист встречает молодую девушку, говорящую на гаэльском языке, которая чувствует себя такой же потерянной и одинокой. "Он восстанавливает семью, а девочка жаждет найти человека, годящегося на роль отца. И это — идеальное сочетание", говорит Сильвэн.

Решение снимать историю в Шотландии — дело одно. А вот создание фильма - совсем другое. Самой большой проблемой было найти аниматоров. Голливуд убедил аниматоров, что их время прошло — то же самое произошло в фильме с артистами мюзик-холла. "Множество аниматоров, в основном людей, которые умели рисовать, испугались этих задротов из Disney, говоривших, что двухмерная мультипликация мертва, и что теперь она непременно должна стать трехмерной. Такое дерьмо постоянно льется из людей в галстуках, которые не знают, о чем они говорят. А студия Aardman, по их мнению, тоже мертва, так? Я удивляюсь, есть ли предел глупости этих людей? Сказать, что двухмерная мультипликация мертва, все равно, что заявить, что Тур де Франс выживет, если только перейдет на автомобильные гонки".

"У нас была проблема, потому что те фантастические аниматоры, которых мы нашли, были действительно напряжены, потому что думали, что после нашего фильма никакой 2D-анимации больше не будет. Некоторые из них переквалифицировались и, скажем, водили автобусы. Людей действительно заставили поверить, что им пришел конец. Правда в том, что в мультипликации всегда все смешано: ручка и бумага, покадровая съёмка, куклы, 3D. И вдруг было устроено это причудливое состязание. Это в очередной раз показывает нам американскую реакцию, убивающую всякую конкуренцию и соревнование. Они говорят, что есть лишь один способ, и при этом разрушают все, что было прежде. Все общество живет так. Они уничтожают то, что есть, и хотят построить что-то новое. Но при этом остаются без корней, и им неоткуда черпать вдохновение, и они даже не задумываются о том, чтобы посмотреть, хороша ли их работа или нет. Американская культура находится в реальной опасности, она готова заморить себя голодом до смерти. Вы просто должны видеть, что производит Голливуд, чтобы понять, в какую узкую щель они загнали себя".

Ярость Шомэ на компанию Disney — это гнев разочаровавшегося любовника. "Уолт Дисней изобрел все, в том числе потому, что на него работали люди из восточных стран, привнося с собой богатство своих культур. Он нашел свой блестящий способ делать деньги из новой формы искусства". Шомэ сам работал на Disney перед "Бельвиллем". "Я очень многому учился у них — в основном тому, как не надо делать. У художников вообще нет права голоса. Все теперь решают начальники, а их слишком много. Они похожи на динозавров, у них слишком большое тело и вес, и слишком маленький мозг. А у нас каждый цент, который потрачен на производство, виден на экране".

Даже в этом случае именно к Диснею Шомэ обратился за вдохновением в первую очередь. "101 далматинец" оказал на меня большой эффект, и это видно в фильме". Что верно, то верно: Лондон и Эдинбург французского аниматора нарисованы той же палитрой, усугубленную его собственным траурным прочтением комедий Тати. Но в основном мы видим фантастическую глубину и детали образов, вроде истории французской bande dessinйe (книжки комиксов), расположенные на заднем плане и кричащие, чтобы их заметили. "Вот отсюда я родом", говорит Шомэ. "Вот где мои корни. Мы исследовали Эдинбург 1959 года от и до, восстанавливая известные магазины, торгующих горячей пищей того времени, где все, включая омаров и лангустов, изрядно отколошмачено. Ты знаешь, я во многом потерял Шотландию, но это правда, что пища — немного специфична. Идея в том, что ты должен покромсать пищу перед тем, как употребить ее. Разбей это в пух и прах и затем съешь".

Шомэ вернулся во Францию, в Прованс, в июле прошлого года. "Я все еще люблю Эдинбург, и Шотландию, и шотландцев, но через пять лет мне захотелось увидеть лето. Я просто соскучился по возможности устроить пикник. Разве я прошу слишком многого? Вы можете бросить кого-то, но при этом все еще иметь к нему чувства. Иногда лучше уйти, пока вы все еще любите, прежде, чем любовь зачерствеет, как старая долька жареной картошки". Да уж, Шотландия несомненно оставила свой — довольно жирный и соленый — след на французском режиссере.
Перевод Андрея Сергиева


17.06.2010